Из воспоминаний детства

Мы никогда не помним, когда и как мы родились
, и что было в самом начале. И всё же какие-т
о воспоминания остаются о давно ушедшем детстве...

Родился я на Каляевской улице - и ничего не помню,
как я там жил. Но когда мы с вещами
ехали на новую квартиру только что построенного дома
на Профсоюзной - почему-то запомнилась
песня, которой нас с братом развлекала мама,
чтобы не было скучно в дороге:

"Мы едем-едем-едем в далёкие края,
Хорошие соседи, весёлые друзья.
Тра-та-та, тра-та-та, мы везём с собой кота,
Чижика, собаку, петьку-забияку,
Обезьяну, попугая,
Вот компания какая..."

Мама иногда пела нам с братом песенки, чтобы успокоить или развлечь. К примеру:

"Мой ребёнок так уж мал, так уж мал,
Что из кустика сирени сделал зонтик он для тени,
Так и спал."

Я с детства любил что-то коллекционировать. Самая первая моя коллекция была - коллекция пуговиц. Но однажды я проглотил одну из пуговиц своей коллекции, и мама очень волновалась, как бы не было из-за этого аппендицита. Потом собирал пробки от флакончиков. А играть любил в кубики, сидя на корточках на полу. Иногда капризничал и просил брата поиграть со мной.

Это было глухое позднесталинское время, когда ещё даже хрущёвская оттепель только назревала, но не наступила. В это время любому ребёнку было известно, что в мировой истории было четыре больших человека - Маркс, Энгельс, Ленин и Сталин.

Сижу я как-то однажды в своей обычной позе на корточках на полу и играю в кубики. Выстраиваю пирамидки из кубиков, высокие, но чтоб не рухнули, иначе - всё заново. Но вот - пирамидка удалась. "Это - большой человек Маркс", - подумал я. Рядом строю ещё одну примерно такую же пирамидку. "Это - большой человек Энгельс". И ещё пирамидку. "Это - большой человек Ленин." Взялся строить четвёртую пирамидку. И тут вдруг с ужасом обнаружил, что я забыл имя четвёртого большого человека! Пришлось с вопросом обратиться к брату. Но он, вместо того, чтобы напомнить мне имя вождя всех народов, почему-то вспомнил персонаж из недавно прочитанной книги:"Четвёртым большим человеком был дядя Стёпа!"

Когда у меня стали пробуждаться художественные способности - мама купила мне карандаши, альбомы и тетрадки для рисования, точилки. Но бывало, что я рисовал на полях книг или даже на обоях, которые позднее пришлось переклеивать. А огрызки от карандашей, так же как и некоторые другие мелкие предметы, засовывал в щели между стен и под плинтуса.

Советский Союз в те годы готовился к какой-то войне, когда, с кем - ничего не ясно. Подготовка эта была всесторонняя и многогранная, начиная с подготовки к будущей службе в армии маленьких детей детсадовского возраста. Поэтому игрушки в детских магазинах были милитаризованы. Эта милитаризация коснулась и меня - и на смену кубикам у меня на полу появилась целая армия из оловянных солдатиков. Это были самые любимые игрушки моего детства, но они не сохранились, мама их выбросила, чтобы освободить место в квартире. Помню, бывало, ложусь спать перед самым днём рождения, а просыпаюсь - на тумбочке у кровати уже откуда-то появилась красивая коробочка с ещё одной ротой оловянных солдатиков. И я от такого подарка был счастлив. Помню, даже родственникам рассказывал о своём увлечении - и они мне тоже покупали оловянных солдатиков.

Потом солдатиков сменили игрушечные конструкторы, один отечественный, другой производства ГДР. Было интересно самому сконструировать игрушечные машинки по приведённым рисункам и описаниям. Но мама и эти игрушки не пожалела - тоже выбросила, оставив лишь несколько деталюшек для хозяйственных нужд.

Ещё любил играть в разные настольные игры - шахматы, шашки, поддавки, нарды, домино, а также в морской бой(хоть это и не совсем настольная игра). Просил брата поиграть, но, бывало, он был занят чем-то более серьёзным. Со временем из всех настольных игр всё больше увлекался шахматами, в другие игры играл всё меньше, но всё равно в шахматы играл слабо, и в те годы брат меня обыгрывал. Позже в седьмом классе пошёл в шахматный кружок во Дворце пионеров (брат в это время там занимался скульптурой), в одном турнире набрал лишь 2 очка, в другом 2 с половиной, почувствовал, что такими темпами до третьего разряда мне идти несколько лет (в турнире из 15 - 17 юных шахматистов надо было набрать три четверти очков, а я - в несколько раз меньше) - и бросил кружок.

Помню, сидим мы с братом где-то во Дворце пионеров - а брат мне рассказывает понравившийся ему анекдот:"Хрущёв сказал:"Америка стоит на грани пропасти. Мы догоним Америку и перегоним её!". В те годы это был анекдот - просто посмеяться. А сейчас - грустно. Анекдот оказался пророческим, поскольку в пропасть эту мы вправду свалились. Вот, сейчас выкарабкиваемся...

Когда немного подрос - стал выходить погулять. То есть просто говорил: "Мама, я пошёл погулять" - и уходил. Приходя обратно домой открывал квартиру своим ключом. А чтобы ключ не потерялся - мама привязала его верёвкой к булавке, которую воткнула в мой внутренний карман. Я не любил бегать и играть со сверстниками, предпочитая бродить по окрестным дворам и улицам, а когда стал постарше - бывало, уходил в Подмосковье за МКАД или, напротив, доходил до самого Кремля. По пути, бывало, в жаркий день купался в каком-нибудь водоёме, один раз даже купался в фонтане около МГУ. От любопытства иногда заходил в какие-нибудь магазины, чтобы просто поглазеть, больше любил книжные магазины.

Собирал всё подряд - марки, монеты, этикетки. Этикетки больше собирал не от тех спичечных коробков, что расходовались дома, а находил прямо на улице, и отмачивал. Но больше любил марки. Мама не только покупала мне марки, но и приносила с работы,она работала ретушёром журнала "Искусство кино".

В зимнее время ходил на лыжах. Моей первой лыжной трассой был внутренний двор дома. Кружок небольшой, и я его проходил много раз. Потом стал выходить в так называемый "больничный двор" - пустырь в трёхстах метрах от больницы, нужно было пройти несколько домов, чтобы до него добраться. А ещё позже - стал изредка выезжать в Битцевский лесопарк, но это уже когда стал взрослым.

Лето я проводил по-разному. Когда был маленьким - ездил на Чёрное море или к родственникам во Владикавказ (тогда - Орджоникидзе). Побывал и в пионерлагере. Потом родители решили выбрать постоянное место отдыха на Оке, близ Тарусы под пионерлагерем "Отважный". Собирал грибы, землянику, ежевику, лесные орехи. Купался в реке и загорал. Сначала по-собачьи, потом почти брассом, но с поднятой над водой головой - плыл медленно, но далеко, часто на ту сторону реки. Там течение было - одна треть метра в секунду, поэтому меня уносило по течению. Плёл корзины из кустов, росших тут же вдоль берега. С удочкой вылавливал ершей и пескарей. Папа, помню, ловил рыбу. И тут произошло чудо - на удочку, на червяка клюнул... достаточно крупный судак - вес его был около трёх килограммов. Вытащить с берега его было невозможно - старший брат полез за ним в реку. Сколько было радости!

Папа в те годы был уже не просто фотограф-любитель, а профессионал, публиковавший свои фото где только можно - на обложках журналов, на открытках. Это был приработок. Самая сильная папина фотография была сделана именно на том месте, под "Отважным". Мимо нас иногда проплывала маленькая рыболовецкая артель. Папа их сфотографировал - и этот снимок получил в фотоклубе "Новатор" диплом второй степени.

Позже мы перебрались в лучшее место - дальше от Тарусы, под Ладыжино, не доходя нескольких сотен метров до дачи Рихтера. Стало труднее ходить за продуктами, но лучше стало с водой - внизу между рекой и грунтовой дорогой, идущей вдоль берега, по которой автомобили не ездили, в кустах булькали родники с очень вкусной водой. Папа в эти более поздние годы увлёкся живописью, и многие его акварели - с этого места.

Летом,когда был в Москве, и осенью, до самых заморозков, я часто выезжал по выходным с мамой за грибами. Самым излюбленным местом был лес в Ракитках. Если погода была жаркая - мы успевали ещё и съездить на Десну искупаться - это одна автобусная остановка от Ракиток. В начале лес был не очень богат грибами и ягодами, но если пройти по дорожке через поле - вот тут уже начинался настоящий лес. Помню, как мы с братом наперегонки бегали к одинокой берёзе по ту сторону поля, потому что под ней всегда были белые грибы. А в начале леса, вскоре после выхода из автобуса и задолго до поля, на краю большого карьера мама собирала чернушки. Грустно об этом вспоминать, но прошли десятилетия - и родителей похоронили именно на том самом месте, где мама начинала обход леса и собирала грибы и ягоды. Кусты земляники растут на этом месте до сих пор - прямо на маминой могиле. Где был богатейший лес, до сорока белых грибов за один раз на каждого грибника - там теперь кладбище... В те годы, будучи ребёнком, ездил с мамой за грибами с корзинкой, белые выкладывал сверху, чтобы в автобусе завидовали и думали, что в корзине все грибы - белые. В последние годы езжу по этой же дороге с ведёрком и сапёрной лопаткой - приводить в порядок могилы папы и мамы.